Сайт ветеранов 8-й отдельной армии ПВО

«Ветераны ПВО всех соединений, объединяйтесь!»

Красковский В. М. — Генерал-полковник Лавриненков Владимир Дмитриевич

Содержание материала

За годы войны В. Д. Лавриненков совершил на фронте 500 боевых вылетов. Лично сбил 35 фашистских самолетов и 11 в групповых боях.

01

За годы войны В. Д. Лавриненков совершил на фронте 500 боевых вылетов. Лично сбил 35 фашистских самолетов и 11 в групповых боях. Побывал в плену, бежал из плена по пути в Берлин, воевал в партизанском отряде, до окончания войны самоотверженно сражался в небе. После окончания войны его яркий жизненный путь свыше 40 лет продолжался на службе Отечеству.

Характерным для В. Д. Лавриненкова было то, что он пользовался огромным уважением и даже любовью своих сослуживцев. Эта любовь красной нитью проходит через всю его жизнь. Его средний рост, крепкое телосложение, красивое с мужественными чертами лицо, большие умные глаза, способные мгновенно охватывать и оценивать любую ситуацию, свидетельствовали о внутренней собранности и сильной воле. Его внешняя привлекательность удваивалась внутренним благородством, душевным отношением к человеку и величайшей личной скромностью. Все эти качества были присущи В. Д. Лавриненкову как в годы войны, так и в мирное время. Ни слава легендарности, ни высокое положение, ни состояние здоровья, вызванное тяжелым заболеванием, не помешали ему оставаться самим собой. Все это покоряло окружающих его людей и создавало благоприятную обстановку при выполнении ими служебного долга.

14 января 1988 г. оборвалась жизнь легендарного героя Великой Отечественной войны. Причиной смерти явились последствия удара о приборную доску самолета при таране фашистского стервятника. Метастаз дал знать о себе через 30 лет. После сложной операции по удалению большой опухоли в груди В. Д. Лавриненков продолжал еще несколько лет службу в Вооруженных Силах.

Причем это был для него период напряженной, насыщенной жизни. Он продолжал командовать отдельной армией ПВО, был начальником штаба гражданской обороны УССР, консультантом при военной академии им. Маршала Советского Союза А. М. Василевского. За эти годы им в содружестве с военным журналистом полковником Н. Н. Беловолом было написано шесть книг — «Без войны», «Шпага чести», «Дед Василь», «Сокол-1», «Сокол-2», «Возвращение в небо».

Таким был этот неординарный человек — Владимир Дмитриевич Лавриненков. Он посчитал своим долгом оставить потомству воспоминания о жестокой схватке советского народа с немецко-фашистскими захватчиками и святости исполнения воинского долга в мирное время.

Прошло 17 лет, как ушел из жизни генерал В. Д. Лавриненков, но память о нем незабвенна для тех, кого он защищал в годы войны, кому дорога Родина и сознание необходимости ее защиты от врагов, кому дорога история своего Отечества и такие понятия, как патриотизм и верность долгу. Особенно незабываем В. Д. Лавриненков ветеранами войны и теми, кому довелось служить вместе с ним в послевоенный период. Все, кому посчастливилось быть когда-то рядом с Владимиром Дмитриевичем, всю свою жизнь гордятся этим и считают близость к нему подарком судьбы.


Слово о командарме

Автору этих строк вскоре после окончания военной академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР в начале 1975 г. выпала честь быть назначенным начальником штаба 8 ОА ПВО, которой командовал генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков. Не покривлю душой, если скажу, что время службы рядом с легендарным командармом было самым светлым в моей сорокалетней службе в Советской армии. Я был горд и счастлив быть начальником штаба армии противовоздушной обороны, которую создавали и выпестовали два таких легендарных полководца, какими являлись трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышкин и его приемник дважды Герой Советского Союза Владимир Дмитриевич Лавриненков. Для меня не было более почетней обязанности, чем исполнение своих функций в сложном механизме управления объединением ПВО под руководством генерала В. Д. Лавриненкова.

По долгу службы мы тесно общались с командармом, что позволяло глубже познавать друг друга.

02

Особенностью нашего совместного труда была принадлежность каждого к различным поколениям, далеко не равнозначным по боевому опыту и заслугам. В отличие от своего командующего, у меня не было ни того, ни другого, кроме послужного списка мирного времени и звания полковник. Поначалу у меня возникали сомнения: смогу ли работать и быть настоящим помощником у такого опытного боевого и заслуженного командарма, смогу ли проводить в жизнь его решения по управлению войсками и не стану ли для армии обузой. Тем более, что при моем назначении Главнокомандующий войсками ПВО страны маршал Советского Союза П. Ф. Батицкий очень тепло отзывался о командарме и, напутствуя меня, просил о бережном к нему отношении. «У вас должно быть особое чутье в работе по отношению к командарму...» — сказал он. Разговор с Главкомом многому обязывал меня. Я понимал высокую степень оказываемого мне доверия и сознавал большую ответственность в предстоящей серьезной работе на новой должности.

Обстановка осложнялась еще и тем, что в 1974 г. Владимир Дмитриевич перенес тяжелую операцию. Болезнь почти на год прервала его активную деятельность. Во вверенной ему армии заметно ухудшились дела. Существенным основанием для беспокойства касаемо лично меня было то, что я не имел опыта в руководстве штабом такого масштаба. Плюсом было то, что до поступления на учебу в академию Генерального штаба мне пришлось послужить в трех соединениях этой армии и в определенной мере познать особенности выполнения 8-й ОА ПВО поставленных боевых задач. Прибавляло уверенности и громадное желание возвратиться в ставшую для меня родной 8-ю армию. Немаловажную роль имело и особое чувство уважения к ее командарму В. Д. Лавриненкову. По его просьбе и состоялось мое назначение из Московского округа, где я был начальником штаба Горьковского корпуса ПВО.

Однако мои сомнения были быстро развеяны. Командующий словно разгадал мое настроение и с первых дней сделал так, что от моей неуверенности не осталось и следа. Так авиационные командиры в годы войны заботились о вводе в боевой строй молодых летчиков. Это был для меня один их первых уроков мудрости Владимира Дмитриевича в отношениях к людям. В последствие его школа обогатит меня другими уроками искусства управления войсками, твердости и спокойного, бережного отношения к подчиненным.

03Навсегда запомнилось мне выступление командующего на заседании Военного Совета армии в первый день вступления в должность 20 февраля 1975 года. Командующий говорил убедительно, с меткими выражениями. Четко и объективно давал оценки событиям в армии и их причинах. Главное в его речи была критика плохой работы командиров. Он говорил: «...Каждый должен заниматься своим делом, работать с чувством ответственности! Работать, работать и работать! Когда Главком назвал на подведении итогов армию в числе худших, я, прежде всего, посмотрел на себя, на свою роль, подумал, как я выгляжу сам, но не кивал на замещавшего меня генерала Черненко, ибо я несу ответственность перед партией и народом! Нужно работать с желанием. Люди у нас хорошие, но нужно держать их в руках так же как семью, жену, детей! Руководящий состав должен заниматься воспитанием своих подчиненных...» И далее в таком же духе.

Признаюсь, для меня выступление командарма явилось программным напутствием на работу. Необходимо отметить то, что всем, кому приходилось слушать выступления командарма на Военных Советах или других служебных совещаниях, отмечали его тщательно продуманные высказывания. Он всегда был краток и конкретен. Сказанное им легко и надолго запоминалось. Он и нас, своих подчиненных, учил тому же, строго пресекая попытки пустословия, требовал уважать тех, кто тебя слушает, беречь их время.

Еще одна особенность заключалась в том, что, как бы эмоционально командарм не высказывался, он никогда не кричал и не оскорблял подчиненных, а тем более прилюдно. Он обладал даром так сделать замечание или потребовать от подчиненного, что у последнего вместо обиды прибавлялось вдохновение на выполнение указаний. Я, как начальник штаба, не помню случая, чтобы кто-нибудь не выполнил требований командующего.

Однажды командующий осматривал командный пункт 21-й дивизии ПВО (г. Одесса), где я был начальником штаба. По ходу осмотра он сделал немало замечаний. Я сгорал от стыда и ожидал взбучки. Однако командующий в спокойном тоне произнес, обращаясь ко мне: «Надеюсь, ты понял меня, и больше мы не будем возвращаться к этому вопросу».

Так без ругани и оскорблений прошла для меня первая служебная встреча с В. Д. Лавриненковым.


Автобиографическая справка и послужной список

После вышесказанного можно перейти к более детальному знакомству читателей с биографией и послужным списком В. Д. Лавриненкова. Вот что он писал в автобиографии во время учебы в общевойсковой академии им. М. В. Фрунзе в 1947 г.: «Родился я в 1919 г. в деревне Птахино Васильевского сельсовета Починковского района Смоленской области. В 1933 г. окончил восемь классов и поступил в Смоленске ФЗУ. После окончания ФЗУ приобрел специальность столяра, в начале работал на мебельной фабрике в Карачеве, что под Брянском, а потом в Смоленске. Вот тут-то и началась моя связь с авиацией. Без отрыва от производства я стал учиться в Смоленском аэроклубе. Через год меня приняли в Чугуевское авиационное училище. Закончил его в 1940 г. Позже меня на один курс тут же учился Иван Кожедуб, ныне трижды Герой Советского Союза. До октября 1941 г. — в общем около года — служил инструктором Черниговской авиационной школы, в ноябре 1941 г. переведен в Сталинград, где служил в 651-м истребительном авиационном полку ПВО. С июля по август 1942 г. Брянский фронт, 763 иап. Август—ноябрь — краснознаменный истребительный полк. 24 августа 1943 г. таранил «Фокке-Вульф-189» — так называемую «раму». Вражеский самолет сбил, но и сам вынужден был выброситься на парашюте, так как при таране мой самолет потерял управление... Приземлился на территории занятой врагом. Из плена бежал и до 10 октября находился в партизанском отряде. 21 октября вернулся в свою часть и снова начал боевые полеты. С августа 1944 г. командовал 9-м гвардейским краснознаменным особого назначения полком истребительной авиации. Войну закончил в Берлине».

Вот так, в скупых строках автобиографии он написал о том, чего хватило бы на несколько книг.

04После окончания академии им. М. В. Фрунзе в 1948 г. В. Д. Лавриненков был назначен командиром истребительной авиационной дивизии. Затем начальником учебного авиационного центра ПВО, после командиром корпуса ПВО. В 1954 г. он окончит академию Генерального штаба, станет заместителем командующего 8-й ОА ПВО в Киеве, затем командующим 2-й ОА ПВО в Минске, а в период 1969—1978 гг. будет командующим 8-й ОА ПВО, в период 1978—1984 г.г. он возглавлял штаб гражданской обороны УССР. В 1984 г. был назначен консультантом академии ПВО им. Маршала Советского Союза A. M. Василевского.


Трудный вылет. Плен и бегство из плена

О фронтовых подвигах В. Д. Лавриненкова в годы Великой Отечественной войны немало написано статей и книг. И все же, перед продолжением своих воспоминаний о его деятельности в должности командующего 8-й ОА ПВО позволю себе возвратиться к годам войны, некоторым оценкам его, как воздушного бойца фронтовых друзей и «трудному вылету» с тараном «Фокке-Вульфа».

Так, фронтовые газеты писали о нем: «Лавриненков – математик в авиации. Он бьет точно и наверняка».

Командир 9-го гв. особого истребительного авиационного полка отзывался о нем так: «Лавриненков сбивает самолеты так, что свою машину приводит целехонькой. Он умеет драться расчетливо, бережет материальную часть».

Сам В. Д. Лавриненков говорил своим друзьям: «Одной тактики, одного умения в бою мало. Нужно горячее сердце, воля к победе и, конечно, ненависть к врагу».

Считаю также необходимым в этом очерке рассказать об уникальном эпизоде их боевой биографии В. Д. Лавриненкова, в котором были проявлены им высочайшие качества гражданина и воина советской страны в жестокой схватке с фашизмом, в котором подверглись испытанию на прочность способности и возможности его как советского человека. Это – о таране немецкого стервятника самолета-разведчика «Фокке-Вульф-189» или «рамы». В дальнейшем – приземлении на парашюте на территории, захваченной врагом в полусознательном состоянии. Пленение. Достойное поведение в плену и дерзкий побег из плена. Попадание в партизанский отряд и продолжение в нем сражения с врагом. Возвращение в небо.

Судя по материалам печати и личным воспоминаниям В. Д. Лавриненкова видно, что этот период его фронтовой нелегкой жизни был самым тяжелым и сложным за всю войну.

В один из августовских дней 1943 г., когда авиаполку предоставили время для технического осмотра самолетов и не предвиделось боевых вылетов, старший лейтенант Лавриненков неожиданно получил приказ командующего 8-й воздушной армии генерал-полковника авиации Т. Т. Хрюкина сбить ненавистного для всех пехотинцев разведчика-корректировщика «Фокке-Вульф-189» или «раму». На выполнение задания была поднята четверка истребителей. Вскоре «рама» была обнаружена. Истребители приступили к ее атакам на уничтожение. Однако сбить ее было не так-то просто. «Рама» начала удирать в сторону своей территории, применяя особые эволюции на спирали снижения, ускользая от пулеметных очередей. Ведущий группы В. Д. Лавриненков услышал по радио голос командующего: «Семнадцатый, не узнаю вас». «А я непростительно промазал», — вспоминает В. Д. в своей книге «Возвращение в небо», написанной в содружестве с писателем А. М. Хорунжим. «И тогда решил сбить вражеского разведчика любой ценой! И тут же ответил на голос с земли: «Я — «Сокол-17», надеюсь, в ближайшие минуты вы узнаете меня. Я — «Сокол-17», прием». На предельной скорости стал преследовать «раму», повторяя извилистую линию ее полета. Я включил тумблеры всех огневых средств. 26 вражеских самолетов сбил я уже в воздухе, а этот избежал трассы на глазах у моих командиров. Ударю же его так, чтобы разлетелся вдребезги! До «Фокке-Вульфа» оставалось метров пятьдесят-семьдесят. Я выдержал еще одну секунду. Трассы прошили оба фюзеляжа. Стрелок не ответил. Дальше все совершилось будто само собой. Я хотел обойти «раму». Но то ли мой самолет развил столь большую скорость, что я не успел отвернуть в сторону, то ли «рама» потеряла управление, непроизвольно скользнула туда же, куда сворачивал я? А может причиной был необычайно широкий фюзеляж «Фокке-Вульфа»? Только нам двоим не хватило места, чтобы разминуться.

Крылом своей «Кобры» я задел хвостовое оперение «рамы». От удара меня бросило вперед. Грудью натолкнулся на ручку управления, головой ударился о прицел.

05Мой самолет с одним крылом (второе отломилось), переворачиваясь, падал к земле. От резких движений при падении я очнулся. Правой рукой сильно нажал на аварийный рычаг. Дверцу словно вырвало ветром... я вывалился на крыло. Струей воздуха меня смело с него.

Рука машинально нащупала спасительное кольцо. Парашют раскрылся. Я повис над землей... Мой парашют плавно опускался на землю. Ниже меня падала «Кобра». А чуть в стороне, тяжело переваливаясь, с огромной скоростью неслась к земле «рама». Я заметил, как от нее что-то отделилось. А через какой-то миг в небе раскрылся купол парашюта».

После приземления парашют с летчиком немного протащило по земле. Несколько гитлеровцев набросились на Лавриненкова и потащили в траншею, где навалились, придушили и обезоружили.

Затем пленного на мотоцикле с коляской доставили в штаб, который располагался в прифронтовом селе.

Допрос проводил гитлеровский генерал в кабинете, оборудованном в украинской хате. У ног генерала лежала овчарка. В ходе допроса в кабинете появился немецкий летчик со сбитого «Фокке-Вульфа». Судя по отзывам генерала, это был опытный и заслуженный воздушный разведчик. Он пожаловался на нарушение советским летчиком законов войны в воздухе, за применение тарана, который никогда не применяют немецкие летчики. На допросе старший лейтенант Лавриненков не выдал никакой тайны. Но отпираться, что он Герой Советского Союза, не стал. Это было в той ситуации бессмысленно. На сильно выцветшей его гимнастерке явно просматривались следы звезды Героя и четырех орденов Красного Знамени. В находящемся при нем продовольственном аттестате было записано, что он выдан Герою Советского Союза такому-то. Нашлись у немцев и газеты со статьями его подвигов.

Во время первых допросов в траншее и в немецком штабе В. Д. Лавриненков испытывал большую боль в груди и в голове от ударов при таране. Моментами он даже терял сознание, неоднократно горлом шла кровь. Но о медицинской помощи в такие минуты не могло быть и речи. Она пришла лишь после окончания допросов и временном водворении его в охраняемый изолятор, где русской женщине позволили перевязать ему рану на голове и дать марганцовки для ополаскивания рта.

По воспоминаниям Лавриненкова, с первых часов пребывания в плену под конвоем или нахождении под стражей в других местах его не покидала мысль о побеге.

Спустя немного времени Лавриненкова перевезли подальше от линии фронта, в Днепродзержинский пересыльный лагерь для авиаторов при штабе 6-го германского воздушного флота.

В этом лагере-тюрьме судьба свела его с капитаном летчиком Виктором Карюкиным, вместе с которым суждено было пройти большую дорогу и трудные испытания, когда каждый раз пробиваясь на волю, они шли на верную смерть.

06

Виктор Карюкин в качестве летчика участвовал в боях на Карельском перешейке. Там он получил ранение, из-за которого пришлось распрощаться с небом и перейти на штабную работу. Летом 1943 г. Виктор на самолете ПО-2 вез в штаб армии секретные документы. Метеоусловия были очень сложными, пилот заблудился. Беззащитный кукурузник сбили, и он упал на территорию в расположении врага. Летчик погиб, а Карюкин, отстреливаясь от окружавших самолет гитлеровцев, зубами рвал пакет с секретными документами, давясь, глотал обрывки бумаги. Теперь его часто и с пристрастием допрашивали. В днепродзержинской тюрьме Лавриненкову пришлось пробыть около десяти суток. Здесь он быстро вошел в доверительные отношения с капитаном Пальковым, командиром экипажа бомбардировщика Пе-2, сбитого немецкими зенитками, который посвятил его в план готовившегося им коллективного побега.

В плане побега нашлись обязанности и для Лавриненкова с Карюкиным. Предусматривалась бесшумная ликвидация часового в коридоре, нападение на караульное помещение, спуск на самодельной веревке со второго на первый этаж, снятие наружной охраны (часового), преодоление трехрядного заграждения из колючей проволоки и уход в кукурузное поле, где вырвавшихся из тюрьмы пленных должны были ждать свои люди. Все было подготовлено для осуществления смелого замысла коллективного побега. Все с нетерпением ждали сигнала. И такой сигнал поступил, но только... не для наших героев.

В первые дни пребывания в тюрьме фашисты не проявляли к Лавриненкову особого интереса. Но потом начались утомительные допросы. Гестаповцы добивались для себя ценных сведений о советских войсках и летчиках 9-го гв. иап. Однако от человека, которой готов был скорее на смерть, чем запятнать честь советского офицера, фашисты ничего не могли добиться. Но и смерть для Лавриненкова была не лучшим выходом. Внутренний голос звал к продолжению борьбы за Родину. Плен — страшное бедствие. Оно способно сломить слабых духом. Но Лавриненков был непоколебим в стремлении бежать к своим и продолжать быть фашистов.

На одном из допросов у него спросили о здоровье командующего 8-й воздушной армии генерала Т. Т. Хрюкина. Владимир Дмитриевич ответил: «Слава богу, у нас такой командующий, что всех вас переживет и дойдет до Берлина». Гестаповец в бешенстве сорвал со стены плетку и полоснул Лавриненкова вдоль спины, надолго оставив рубец.

После очередного допроса с пытками еле живого приволокли в камеру и бросили на пол Виктора Карюкина.

В тот день, когда заключенные ждали сигнала к побегу, в камеру вошли двое гитлеровцев, приказали Лавриненкову одеться и следовать за ними. Во дворе стоял грузовик, возле которого был В. Карюкин. Летчикам приказали сесть в кузов и повезли на большой скорости через весь город на аэродром к самолету Ю-52, экипаж которого готовился к вылету. Стоял густой туман. Через некоторое время пленных снова посадили в машину и перевезли на железнодорожный вокзал. На вокзале сопровождавший их лейтенант выбрался из машины подошел к дежурному и сказал «Нах Берлин!» Летчикам теперь стало ясно, куда их повезут.

Мысль бежать не покидал их и здесь. Пока один их охранников оформлял билеты, Лавриненков успел спросить у Карюкина, приходилось ли ему прыгать с поезда. Тот ответил, что приходилось один раз. «При малейшей возможности будем прыгать», — сказал Лавриненков. Самому же ему прыжки с поезда были привычным делом. В юности, когда он учился в ФЗУ в Смоленске и ездил к себе домой в село Птахино, где поезд не останавливался, приходилось прыгать. Так определилась цель. Оставалось ее осуществить. Немецкие вагоны имели одну длинную ступеньку и отдельные двери в каждое купе.

Пленников посадили в купе вагона вместе с двумя охранниками и четырьмя попутчиками — унтер-офицерами, ехавшими в отпуск. Поезд тронулся. За стеклами окна замелькали дома, деревья. Унтер-офицеры попытались завязать с пленниками разговор, но те прикинулись незнающими языка. Тогда они о чем-то переговорили с охранниками. При этом наши летчики слышали слово «Берлин» и заметили кивок в сторону Лавриненкова. Сомнений не было — пленников везли в Берлин. Видно Героем Советского Союза заинтересовалось высокое начальство, чтобы выведать недостающие для них сведения о профессиональном мастерстве и, возможно, попытаться склонить его на свою сторону.

07

Лавриненков решил, что медлить с побегом особо нельзя. Поезд быстро уносил их на запад. Надо было осуществить побег, пока пилоты находились на советской земле. Хорошо понимая друг друга, летчики действовали как будто в воздухе, без переговоров между собою. Ведущим был Лавриненков. Он понимал необходимость проведения тщательной подготовки для прыжка с поезда. Здесь играли роль любые мелочи и самые расчетливые движения. Надо было удобно сесть обоим рядом, освоить движения ручки при открытии двери на ходу поезда, притупить своим «покорным» и «услужливым» поведением бдительность охранников и попутчиков. В этих целях Лавриненков несколько раз вскакивал и принимал позу навытяжку, когда офицеры выходили из купе, открывал и закрывал за ними дверь. Всем видом он старался создать у немцев впечатление хорошо воспитанного человека. И это ему удалось. Унтер-офицер даже выразил свое удовлетворение его хорошими манерами.

Через десять часов пути необходимые элементы подготовки были отрепетированы. Благодушное настроение немцев, ехавших в отпуск, помогло расслабить их бдительность. Вагон был забит солдатами и офицерами до отказа. Охрана часто отвлекалась. В такой ситуации побег был возможен...

Когда поезд прошел ночью г. Фастов, один их охранников открыл крышку своего огромного чемодана, заслонив им напротив сидящих летчиков. Лавриненков сильно ударил левой рукой по крышке, опрокинул чемодан, а правой мгновенно повернул ручку двери и рванулся из вагона, увлекая вцепившегося заблаговременно за его ремень Виктора Карюкина. Так вдвоем, будто скованные, они вылетели из вагона, врезавшись в кучу песка и, кувыркаясь, покатились под откос.

Была ночь, шел теплый дождь. Густая тьма скрывала бегущих. Позади слышались крики, стрельба, но побег из поезда был осуществлен. Всю ночь летчики бежали на восток. Благо прыжок с поезда прошел благополучно. У Карюкина только болела вывихнутая рука.

Наутро летчики устроились в стогу сена и проспали почти сутки. Затем продолжили свой путь на восток к Днепру. Продвигаться вперед пришлось осторожно. Помогали местные жители продуктами и одеждой. Постепенно крепла вера в свои силы и надежда на возвращение в свои полки.


Партизанский отряд, возвращение в небо

Через несколько дней они вышли к Днепру. С помощью крестьянина переправились на левый берег реки и в районе населенного пункта Комаровка в лесу встретились с партизанами соединения им. Чапаева, которым командовал Иван Примак, а комиссаром был Емельян Ломако.

08

В партизанском отряде они и должны были дожидаться подхода Красной армии, принимая активное участие в боевых действиях отряда.

В одной их операций погиб Виктор Карюкин. Это была тяжелая потеря для отряда и особенно для Лавриненкова. Погиб его друг, который не сплоховал ни в одной опасной ситуации, всегда был собранным, спокойным и смелым, каким предстал перед ним в первые минуты знакомства. Похоронили Виктора под старым дубом с партизанскими почестями. А через 25 лет его боевые друзья-партизаны по инициативе В. Д. Лавриненкова разыщут его могилу и перезахоронят останки Карюкина в с. Хоцки, где нашли свой последний приют погибшие советские воины и партизаны.

Немцы отступали. Красная армия приближалась к Днепру. Партизаны способствовали продвижению наших войск, уничтожая отступающих фашистов и готовя средства для переправы Днепра в заранее определенных местах.

В районе с. Хоцки, где сосредоточилось большое количество гитлеровцев, партизанами была проведена операция по разгрому этой группировки с вызволением из плена советских людей. В ней принимал участие и В. Д. Лавриненков. Бой был ожесточенный и результативный.

А вскоре войска Красной армии вышли к Днепру, переправилась на правый берег, и приступили к освобождению правобережной Украины.

Партизаны тоже оставляли обжитый лагерь и уходили в другой район. А В. Д. Лавриненкову предстояло возвращение в небо.

Самолетом ПО-2 его направили в штаб 2-й ВА генерала С. А. Красовского, затем в свою 8-ю воздушную армию и родной полк.

Впереди предстояли новые бои в небе до Берлина.


Командуюший 8-й отдельной армией ПВО

После детального знакомства читателей с наиболее тяжелым испытанием, выпавшим на долю В. Д. Лавриненкова, продолжим повествование о нем, как о командующем 8-й отдельной армией противовоздушной обороны.

09

Сегодня можно приоткрыть завесу прошлого и сказать об особой роли 8-й ОА ПВО в общем построении системы ПВО страны и ее роли на юго-западном стратегическом направлении.

Армия предназначалась для защиты от ударов с воздуха населения, крупных промышленно-экономических районов и объектов, административно-политических центров, войск трех военных округов, военно-морских баз и портов Черноморского флота на территории Украины и Молдавии.

Отсюда — значительный боевой состав армии, высокий уровень боевой подготовки личного состава, достаточно совершенная по тем временам система боевого управления. Инженерное оборудование боевых порядков войск также должно было соответствовать боевым и оперативным задачам.

Всем этим вопросами уделялись постоянное внимание главкоматом Войск ПВО страны, но основная часть работы ложилась на командование армии.

Высшей формой обучения и подготовки войск являлись учения различных уровней, частые выводы соединений и частей на боевые стрельбы на полигонах.

Учитывая, что поставленную боевую задачу армия выполняла в тесном взаимодействии с силами и средствами ПВО военных округов, Черноморского флота и ПВО соседних стран СВД, приходилось часто принимать участие в учениях по своим внутренним планам, а так же по планам министра обороны и начальника Генерального штаба.

Все это свидетельствовало о значительной нагрузке на войска армии и управление командующего и штаба и требовало от них высокого уровня военной грамотности и оперативно-тактической подготовки.

Выше уже говорилось, что в становлении 8-й ОА ПВО решающую роль сыграли два выдающихся летчика войны — маршал авиации А. И. Покрышкин и генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков, последовательно прокомандовавшие армией около 20 лет.

Их творческий почерк управления армией легко угадывался во всех вопросах. Теперь это были крупные военачальники, которые вели за собою десятки тысяч бойцов и офицеров. Как и в годы Великой Отечественной войны, военачальники добивались лучших результатов в укреплении безопасности страны.

Находясь рядом с командующим, я имел возможность наблюдать за его повседневной деятельностью и испытывать на себе его благотворное влияние.

Восьмая отдельная армия ПВО была большой по составу войск и сложной по вооружению. Она включала пять соединений ПВО, дислоцируемых на большом пространстве на территории двух республик. Войска имели современное вооружение из зенитных ракетных комплексов, комплексов авиационного перехвата, радиолокационных станций различных типов и другое специальное вооружение, включая автоматизированные системы управления.

Чтобы успешно управлять такой крупной и разнообразной группировкой войск, нужно было иметь высокую личную подготовку, хорошо разбираться в особенностях каждого рода войск, системе боевого управления с густой сетью командных пунктов, оснащенных автоматизированными системами управления и средствами связи.

Кроме того, нужно было знать противостоящую группировку вероятного воздушного противника, для борьбы с которым и предназначалась армия ПВО.

Эти знания необходимы были для своевременного реагирования на новые средства нападения, внесения изменений в свое вооружение и тактику применения.

В своей работе командующий опирался на штаб и управление командующих родов войск. Однако решающее слово на все процессы совершенствование войск, их способов боевого применения, оставалось за командующим.

Что касалось авиационных вопросов, то командующий был в этой области непревзойденным специалистом. По вопросам же других родов войск, развития их группировок и тактики боевых действий, он прислушивался к мнению специалистов.

Очень внимательно командующий относился и к штабу, как своему основному органу управления. С первых дней своего пребывания в должности начальника штаба и до конца нашей совместной службы в армии я испытывал большую поддержку, которую оказывал командарм штабу. Когда обстановка потребовала повышения согласованности в работе всех звеньев управления армии, я обратился к командующему за разрешением провести совещание в виде подведения итогов работы за год с анализом деятельности штаба, каждого управления отдела и служб. Командарм дал такое разрешение, хотя некоторые маститые руководители увидели в этом ущемление своей роли и неохотно согласились с моим предложением. Совещание было проведено. Его плоды незамедлительно сказались на качестве совместной работы штаба и управлений. Мне же оставалось благодарить командующего за понимание и поддержку.

Взаимопонимание с командующим было весь период нашей совместной службы. Его школа для меня явилась фундаментом моего дальнейшего продвижения по службе. Военачальником, от которого я воспринял все лучшее для себя, был генерал Лавриненков. Работалось с Владимиром Дмитриевичем с желанием. Его доброжелательность и доступность стимулировали труд, сглаживая в известной мере его напряженность.

Позже, проходя службу в других местах, я не встречал командиров, которые бы так заботились о штабе, как генерал Лавриненков. Многие военачальники в требованиях от штаба исполнения своих функций себя ничем не ограничивали. Но должного внимания к повышению качества работы штаба при этом не проявляли.

Командующий обладал способностью в управлении войсками видеть главное. Так, он считал, что главным их всех слагаемых боеготовности войск является уровень их боевой подготовки. Он говорил нам: «Если боевая подготовка будет на должном уровне, мы сможем воевать с любым врагом. Поэтому нельзя допускать в этом вопросе недооценки. Усилия всего аппарата управления и штаба должны быть направлены именно на боевую подготовку». Впоследствии я неоднократно убеждался в правоте его слов и требовании. Все его решения носили отпечаток мудрости и смелости.

Владимир Дмитриевич был внутренне организованным и дисциплинированным человеком. Он редко отступал от ранее спланированных мероприятий, не дергал людей зря, никогда не вносил нервозность в работу коллектива. Такой стиль его руководства способствовал ритмичной работе, какой бы сложной она не была, тем самым давал возможность людям сосредотачиваться и добиваться лучшего качества труда.

Он умел подбирать кадры и верить им, избегая излишнего опекунства. Как известно, человек, которому доверяют, раскрепощается, быстрее раскрывается и творчески исполняет свои обязанности.

Еще одна замечательная черта Владимира Дмитриевича, о которой нельзя не сказать — его постоянная готовность брать на себя ответственность (или разделять ее с тем, кто допустил промах). Это придавало подчиненным уверенности в своих действиях.

В этом отношении характерен случай в ночь с 22 на 23 октября 1976 г. Дежурными силами радиотехнических войск армии юго-западнее г. Севастополя в 45—50 км от береговой черты была обнаружена малоразмерная малоскоростная воздушная цель. Объект направлялся на ВМБ Севастополь. Цель отделилась от одного из двух военных кораблей США, осуществлявших очередной заход в Черное море с целью ведения комплексной разведки технических средств армии, Черноморского флота и сил, развернутых вдоль побережья.

Обнаруженная цель перемещалась со скоростью не более 150 км/час на высоте около 1000 м. По всем характерным признакам, это был дистанционно-управляемый беспилотный летательный аппарат (ДПЛА) разведывательного предназначения. Допустить его безнаказанного пролета, а тем более возвращения с разведывательными данными на борт эсминца США было нельзя.

Оперативный дежурный КП доложил командующему об обнаруженной цели. Командующий в это время находился дома на отдыхе. Но, прежде чем выехать на командный пункт, командующий оценил обстановку и без промедления с врожденной решительностью отдал приказ на уничтожение цели зенитным ракетным комплексом, ибо подъем и наведение на перехват подобной цели скоростного истребителя с ракетным вооружением с аэродрома Бельбек было безнадежным делом (как потом это и подтвердилось).

Разведчик был сбит в районе Евпатории при развороте на обратный маршрут. После чего корабли США взяли курс на Босфор и вышли из бассейна Черного моря.

Так оперативно, без потери драгоценного времени и перекладывания ответственности на других лиц или самоустранения от боевого управления (как иногда встречалось в подобных ситуациях), было выполнена боевая задача при непосредственном управлении дежурными силами командующим армией. Выше уже говорилось, что командующий пользовался особым уважением и любовью у своих подчиненных, что гарантировало их полную выкладку при выполнении служебного долга.

Специфика 8-й ОА ПВО, ее роль и место в системе противовоздушной обороны страны, требовала большого труда командиров и штабов всех рангов. И, прежде всего, в полную меру своих сил трудился сам командующий.

Даже после операции В. Д. Лавриненков не делал для себя никаких скидок. Он руководил разработкой материалов крупных учений, принимал участие в них, бывал на полигонах, где войсками выполнялись наземные ракетные и воздушные стрельбы, вместе с начальниками родов войск и штабом участвовал в разработке и проведении впервые в войсках ПВО учения в новой форме — противовоздушной операции. Его внутренняя сила сочеталась с величайшей скромностью, а редкостная способность управлять самим собой перерастала в искусство управления многотысячными войсками.

Командующий был примером для нас во всем.

В начале апреля 1977 г. наша армия привлекалась к крупному учению. Предстояло заслушивание оперативной группы армии руководителем учения Маршалом Советского Союза Н. В. Огарковым.

Надо было видеть, с какой ответственностью командующий всегда относился к личной подготовке к подобным заслушиваниям. И в этот раз он тщательно готовился, вникая во все детали оценки противника и своих войск. Вместе с ним мы в его кабинете отрабатывали свои доклады. Владимир Дмитриевич прекратил тренировку лишь тогда, когда добился безошибочного изложения тезисов предстоящего доклада.

И, когда на заслушивании он докладывал свое решение на проведение армией противовоздушной операции, его выслушали, не перебивая, с огромным интересом. Мы гордились его строго аргументированными обоснованиями ведения армией ПВО боевых действий в новой для того времени форме противовоздушной операции. Генерал В. Д. Лавриненков предстал перед нами как военачальник современности. Его четкость изложения мыслей, подтянутость и две звезды Героя на груди вызывали гордость за своего командующего. Всем хотелось быть похожим на него, и люди старались в ходе всех учений, как и их командующий.

Владимир Дмитриевич, помимо служебных обязанностей, занимался общественной деятельностью. Он был депутатом Верховного Совета УССР. Поддерживал тесную связь со своими избирателями. Откликался на их нужды. Избиратели относились к нему с таким же уважением, как личный состав армии.

По долгу службы командующему приходилось работать в тесном контакте с советскими административными и партийными органами республики и всех областей Украины и Молдавии, ибо на их территориях находились объекты защиты и располагались силы и средства армии. Здесь он встречал хорошее взаимопонимание.

Не забывал Владимир Дмитриевич и своих друзей военных лет и партизанской поры. Он держал связь со всеми, кто помог ему во время бегства из плена в поисках партизан. С особой теплотой он всегда отзывался о жителях Украины Иване Степановиче и Татьяне Семеновне Шевченко, приютивших и обогревших его на пути к партизанам.

С большим уважением и благодарностью он относился к командиру партизанского соединения им. Чапаева И. Примаку и комиссару Е. Ломако. Его душевно принимали партизаны в гостях, и он встречал их также у себя в Киеве.

На Украине с особым уважением относились к генералу Лавриненкову. Его считали своим национальным героем.

В конце 1977 г. В. Д. Лавриненков по просьбе правительства Украины был назначен начальником штаба гражданской обороны республики.

Тепло провожая Владимира Дмитриевича к новому месту службы, главнокомандующий Войсками ПВО страны Маршал Советского Союза П. Ф. Батицкий высоко ценил труд командующего. Он сказал ему: «Вы были и остались героем, если даже больной смогли привести армию к 60-летию Октября с высокими показателями».

Незабываемыми по своей трогательности и теплоте были проводы любимого командарма с личным составом армии 11 января 1978 г.

Прощаясь, Владимир Дмитриевич признался, как трудно ему расставаться с 8-й ОА ПВО, которой прокомандовал восемь лет, поблагодарил весь личный состав армии, назвал имена всех командиров соединений и ближайших своих соратников. Для каждого из них нашлись лучшие слова.

В 1982 г. генерал Лавриненков по состоянию здоровья покидает пост начальника штаба гражданской обороны с пожизненным оставлением в кадрах ВС и становится консультантом академии им. Василевского.

14 января 1988 г. перестало биться сердце этого легендарного человека. Его судьба остается достойной подражания.


Семья

Владимир Дмитриевич находил необходимую опору в своей семье. С неразлучной своей спутницей жизни Евдокией Петровной они прожили более 40 лет. Сумели вырастить и воспитать двоих детей сына Петра и дочь Олю. Детям они смогли передать порядочность, честность и любовь к своей земле. Они стали достойными гражданами нашего общества. Петр посвятил себя служению в рядах защитников Родины. Был командиром полка. Теперь в запасе. Живет и работает в Москве. Оля окончила Киевский университет. Стала кандидатом исторических наук. Работает в институте истории Киевского университета. У Петра Владимировича и Ольги Владимировны есть свои семьи, дети.

10

Особо необходимо сказать о Евдокии Петровне, которая родилась в семье командира эскадрона, впоследствии боевого генерала Советской Армии, Ратова Петра Филипповича. Еще до своего замужества ей пришлось познать жизнь семьи военнослужащего со всеми ее «прелестями». А в 1945 г. она сама становится женой Владимира Дмитриевича Лавриненкова и начинает уже свой «второй круг».

Казалось бы, жизнь с прославленным героем Великой Отечественной войны не предвещала ничего сложного. Но это далеко не так. Да, было неизменным счастье всегда быть вместе. Но военные дороги никого не освобождают от своих особенностей. Они всегда таят в себе немало неожиданностей, тревог, ожиданий, переживаний и надежд. Все это обрушивается на семью, хранительницу семейного очага — жену военнослужащего, требует от нее большого терпения, стойкости, женского мужества, сил и даже отваги.

Вдвойне всего этого требовалось от неразлучной спутницы командира — летчика и командарма Лавриненковой Евдокии Петровны.

Тяжелое заболевание Владимира Дмитриевича, давшее знать о себе в 1973 г., надолго лишило спокойствия сердца родных ему людей.

После операции смело и блестяще выполненной хирургом полковником м/с В. И. Масловым (позже генерал-майор, профессор) в госпитале им. Мандрыко, врачи гарантировали сроки жизни Владимира Дмитриевича от одного до трех-пяти лет. Но, благодаря природной крепости, сильной воле и, конечно же, трогательной заботе Евдокии Петровны, он прожил еще 14 лет.

Жена командарма после ухода их жизни Владимира Дмитриевича много сделала для сохранения памяти о нем, как друге и человеке.

Так, выпущен почтовый конверт с портретом Владимира Дмитриевича, переданы на вечное хранение в музей Великой Отечественной войны все его боевые награды. В 2001 г. вышла книга «Легендарный Лавриненков» с воспоминаниями о нем более пятидесяти авторов. Самой Евдокией Петровной написаны четыре сборника стихов и прозы, два из которых в основном посвящены В. Д. Лавриненкову. По ее инициативе переизданы две книги Владимира Дмитриевича — «Возвращение в небо» и «Шпага чести».

11

Сегодня, как символ большой взаимной любви к своему народу и его земле, по водам Днепра ходит корабль с именем «Генерал Лавриненков».

Евдокия Петровна свято хранит наследство Владимира Дмитриевича — друзей. Она ведет активную работу в ветеранской организации Украины. Является членом Союза писателей Российской Федерации и Международного Украинского союза участников войны, поддерживает связь с французскими ветеранами авиаполка «Нормандия-Неман».

За активную деятельность в ветеранском движении она награждена многими грамотами, почетными знаками, имеет несколько благодарностей от городской администрации г. Киева.


Послесловие

Я был счастлив, что смог еще раз пообщаться с этим великим человеком современности. Я знал, что большие люди нелегко поддаются разгадке. У них настолько много особенностей, что сразу трудно составить полную характеристику такого человека. Кроме того, нужно уметь глубоко видеть и обладать способностью передать то, что увидел. Не претендуя ни на первое, ни на второе, я не имею права не попытаться составить портрет этого замечательного человека. Его внутренняя сила сочеталась с величайшей скромностью, умением не бросаться в глаза в обществе. Редкостная способность управлять самим собою перерастала у него в искусство управления многотысячными военными коллективами.

Владимир Дмитриевич был исключительно ответственным и дисциплинированным военачальником. Его отличали государственность в решении вопросов обороноспособности, постоянство и твердость, точность в действиях. Он мог за месяц наметить дату и время мероприятия и не отклониться от его проведения ни на час. Как командарм, Владимир Дмитриевич придавал особое значение сплочению коллектива, и многое делал для этого лично. Он особо и всесторонне изучал нового человека во всех условиях. Это был исключительно смелый, правдивый человек. Он никогда не придирался к мелочам. Все его решения носили отпечаток мудрости и смелости. Предельно простой в обращении с подчиненными, он ценил войсковое товарищество, дружбу и всегда приходил на помощь людям. Меня удивляла его способность быстро и безошибочно оценивать ситуацию.

Вольтер Макарович Красковский,
генерал-полковник авиации
Москва, 2005 г.

Материал и фото взяты отсюда

У вас недостаточно прав для добавления комментариев. Возможно, вам необходимо зарегистрироваться на сайте.

Вход (Логин*)


* Логин — вход пользователя на вебсайт путём указания имени учётной записи и пароля.

Кто на сайте

Сейчас на сайте 1148 гостей и нет пользователей

На нашем веб-сайте используются файлы кукис (cookies), которые можно считать полезными, поскольку они позволяют сайту распознать ваше устройство и улучшить ваш опыт использования браузера.